Покупка осаго онлайн
Перед покупкой прочти отзыв, будь уверен! после покупки - оставь отзыв
sravnionline.com
пункт приема чермета http://chermetservis.ru .
chermetservis.ru

К выходу в эфир готовится новый украинский сериал «Останній Москаль»

03.04.2015
На украинских телеэкранах скоро выйдет сериал от телекомпании 1+1, повествующий о приключениях москвича на просторах Закарпатья.

У Московского Театра на Таганке новый директор – известная актриса

01.04.2015
Ирина Апексимова стала преемницей известного театрального деятеля России Владимира Флейшера, возглавив Московский Театр на Таганке.

«Оппозиционный блок» саботирует введение запрета на российские сериалы

30.03.2015
Депутаты Верховной Рады, голосовавшие за введение закона о запрете некоторых российских сериалов, обозвали членов «Оппозиционного блока» "издевателями" над украинским народом.

Ирина Апексимова: красивая и смелая! Горькая женщина

Она назначила мне встречу во МХАТе, в ресторане при театре. — Других мест не знаю, — сказала она, — а там удобно, и народу днем мало. Надо же, подумал я, с театром судится, а в театральный ресторан ходит. Смелая она девушка, Ирина Апексимова. Без комплексов.

— А почему я должна комплексовать? — удивляется в свою очередь Ирина, — здесь столько было выпито, столько проведено вечеров и просажено денег, что стесняться мне нечего. Да и с какой стати?

В подробности ее судебной тяжбы со МХАТом вникать я не стал. Ничего нового. Театр у нас как был, так и остается крепостным. Особенно который государственный, академический. Актеры люди подневольные, крепостные главного режиссера. Как он пожелает, так и будет. Захочет, в звезды вознесет, захочет, из звезд в 24 часа уволит. И никакие тут заслуги, звания и выслуга лет в расчет не принимаются. Смеешь выступать и требовать справедливости? Пиши заявление об уходе. А сейчас и писать ничего не надо. Просто с тобой не продлят контракт. И все тут.

С Ириной Апексимовой так и случилось. С 10 января нынешнего года она уже не артистка МХАТа им. Чехова, а вольный художник, одинокая гастролерша, странница в поисках чистого искусства. Играет где хочет и с кем хочет. Снимается на ТВ, воспитывает дочь, делает ремонт в новой квартире. Летом собирается репетировать Настасью Филипповну в спектакле, который будет ставить француз Режис Абади.

— Раньше мне казалось, вот уйду из театра, чем стану заниматься? А теперь ни одного свободного дня.

Она сидит передо мной за столиком. Худенькая бледная бунтарка в маечке, с голыми плечами, с выстриженной черной челкой. Пьет быстрыми глотками горячий чай с лимоном и односложно отвечает на мои вопросы. Она явно куда-то торопится. И мне невольно приходится подстраиваться под ее ритм. Нервный ритм пинг-понговых подач: вопрос—ответ, вопрос—ответ... Без передышки. Пришла работать, значит, будем работать. На подробности и длинные рассуждения нет ни времени, ни настроения. Начали с неприятного: не боится ли она, что после судебных разбирательств с мхатовской администрацией к ней прилипнет репутация актрисы-скандалистки?

Нет, не боится. А если чего и боится, так это старости, бедности и одиночества. В общем, того, что полагается бояться нормальным людям и артисткам тридцати с лишним лет.

— Знаете, какой это ужас: приходишь в Дом кино, а там наши бывшие звезды сидят на продавленных красных диванах. Едят бутерброды, пьют свой кофе или водку, ведут какие-то разговоры про Михалкова. Нестарые ведь еще люди, а в глазах — тоска. Работы нет и не предвидится. Денег тоже. И как, спрашивается, жить, чем жить? Вот это страшно.

— А у вас таких периодов никогда не было?

— Был.

— И как вы из него выходили?

— С трудом. В какой-то момент показалось, что мне с этой профессией надо завязывать. От отчаяния даже попыталась заняться коммерческой деятельностью — создала фирму «Юнион». Может, слышали ? Что-то в роде актерского агентства. Думала, если у самой ничего не выходит, может, начать помогать другим.

— Ну и как, помогли?

— Надеюсь, что помогла. У нас была собрана картотека на 300 актеров. Правда, в какой-то момент моя личная ситуация стала меняться. Пошли интересные предложения в кино, на телевидении. Вернулось ощущение уверенности, что я нужна, что еще не вечер. В общем, коммерческой деятельностью больше не занимаюсь. Только искусством. А «Юнион» прекрасно существует без меня.

Спрашиваю про созданный ею имидж женщины холодной, удачливой, сильной. Об этой ее новорусской богине, затянутой в кожу от Gucci и Fendi. Правда ли, что она себя такой видит?

Нет, такой Апексимову впервые увидел Денис Евстигнеев, подарившей ей в своем дебютном фильме «Лимита» два запоминающихся эпизода. Там ее накрасили, причесали, одели во что-то шикарно-фирменное и сказали: иди в кадр, соблазняй Машкова. Она и соблазнила. Веселым напором, актерским куражом, этим особым состоянием не то отчаянья, не то ярости, когда, в сущности, не знаешь, чего делать, но делать что-то надо, чтобы и товарищей не подвести и самой не выглядеть дурой. С тех пор ледяная маска бесчувственности будет скрывать на самом деле застенчивую и неуверенную в себе женщину, искренне пытающуюся соответствовать избранной роли и новой жизни. Отсюда ее стиль — подчеркнуто деловой, максимально-строгий и закрытый. Никакой дамской расплывчатости, ничего недодуманного, случайного. Черно-белая гамма, подчеркивающая прозрачную белизну кожи. Минимум косметики. Никаких украшений. Впрочем, посреди нынешней зимы и всех своих неприятностей Ира вдруг влезла в красный свитер, да так и не смогла с ним расстаться. Захотелось согреться чем-то цветным, теплым и ярким. Но это с ней бывает нечасто. Слабостей она себе почти не позволяет. За собой их знает только две, в которых сразу и чистосердечно призналась: любовь к шоппингу и хорошим сигаретам.

— Вы не пробовали избавиться от этой вредной привычки?

— Зачем?

— Ну, все-таки еще одна зависимость. К тому же, все говорят, что цвет лица...

— Цвет лица я переживу. А вот любая зависимость мне действительно невыносима. Ненавижу зависеть от чужого настроения и произвола, от денег, которых всегда не хватает, от людей, которые врут или все путают, от начальства, которое хамит, от мужчины, которого люблю... Список этот можно продолжать бесконечно. Но сигареты занимают в нем самое последнее место.

Как ей удается поддерживает форму? Никак. По крайней мере, на данном этапе нет такой необходимости. Она и так худая, дальше некуда. К тому же в любом фитнесс-клубе она не может обойтись без публики. Просто качать мышцы скучно, Апексимовой нужно обязательно это демонстрировать другим. Без театра какой же кайф?

Как и большинство героев своего первого фильма, она тоже «лимита». И не то чтобы стесняется своего провинциального одесского прошлого, но суровая серьезность ее жизненных амбиций не позволяет ей ни на минуту расслабиться. Она излучает напряжение. Ей непрерывно надо что-то доказывать окружающим и себе самой. Что она самая талантливая, самая красивая, самая ослепительная, что она хозяйка своей судьбы, что она может все. А когда выясняется, что это далеко не так, она как будто еще больше леденеет и замыкается в себе. Недаром на своих лучших фотографиях она иногда становится похожа на Грету Гарбо. Сходство не только в утонченных чертах лица, но в какой-то презрительно-печальной отстраненности взгляда и неулыбающихся губ. Словно она здесь и не здесь, с вами и где-то еще далеко-далеко. На этом эффекте построены все ее главные роли в театре: баронесса Штраль («Маскарад») и Титания в («Сон в летнюю ночь»).

Впрочем, вполне возможно, для печали и напряжения существуют и другие резоны. Про своего мужа, актера Валерия Николаева, давно обосновавшегося в Голливуде, Апексипова говорит с покровительственной нежностью бывшего наставника, гордящегося успехами удачливого ученика. Она и не скрывает, что их одиннадцатилетний брак уже давно стал чем-то вроде партнерского союза, где за каждым закреплена своя территория, четко оговорены права и обязанности, неукоснительно соблюдаются условия.

— Вы не боитесь, что эта жизнь врозь, на два дома, а точнее, даже на два континента, может привести вас к разрыву?

— Боюсь.

— И ничего не собираетесь предпринять, чтобы этого избежать?

— Ничего.

— Могу спросить почему?

Потому что я не могу жить в Лос-Анджелесе, в этой большой деревне, где у меня может быть только одно занятие — загорать целыми днями у бассейна и ждать мужа с работы. Мы оба пришли к решению, что нам с дочкой лучше ждать его в Москве. К тому же мне не идет загар.

— Получается, что в ситуации выбора — карьера или семья — вы выбираете карьеру.

— Можно и так сказать. Для меня сегодня важнее всего работа.

— А дочь?

— Она всегда при мне.

— Извините, а как же личное счастье?

— Наверное, это прозвучит глупо, но, когда я жила в Одессе, там для всех женщин пределом мечтаний считалось выйти замуж за моряка. Потому что он по полгода находится в плаванье, потому что привозит из-за границы разные шмотки и деньги, потому что это совсем другой уровень жизни, чем у не моряков. Ну, в общем, чего тут объяснять? Вот и сейчас я себя чувствую замужем за моряком. Со стороны, может, это и не очень похоже на счастье, но в Одессе меня бы поняли.

— Каким самым памятным был подарок, который сделал для вас Валера?

— Когда он прилетел в Москву всего на один день из Лос-Анджелеса на пятилетие нашей дочери. Я тогда жутко на него обиделась. Представляете, все-таки пять лет — какой-никакой, а юбилей. Кажется, в тот день все позвонили ее поздравить, кроме, разумеется, родного папаши. Но вдруг звонок по телефону и знакомый голос спрашивает: «А чего это ты машину сегодня не помыла?» «Какая машина, — кричу я ему в трубку, — твоей дочери пять лет, а ты непонятно где ходишь. Неужели трудно поздравить ребенка!» «Трудно, — прерывает он мой монолог. — Лучше выгляни в окно». (Мы раньше жили на первом этаже.) Ничего не понимаю, но на всякий случай отодвигаю занавеску и вижу: Валера стоит прямо у меня под окнами с мобильным телефоном и смеется. Счастливый, что так меня разыграл. А на следующий день он должен был лететь уже обратно.

— А сейчас что бы вас больше всего обрадовало?

— Много-много денег.

— И что бы вы стали с ними делать?

— Отдала бы долги. И купила бы себе флакон любимых духов Mondrian. Они дорогие. Продаются только в одном единственном месте на земле — в гостинице с тем же названием в Лос-Анджелесе. Перед тем как идти сюда, я ими подушилась. Слышите запах?

Запах у Mondrian был очень уютный, домашний, сладкий и, как мне показалось, совсем не подходящий к облику self made woman.

— Горькая-горькая женщина, пахнущая венской булочкой.

— Наверное, это я и есть.

Сергей Николаевич

http://www.domovoy.ru/arc/Wcce3b9d9a9fa7.htm